Источник: дель Дуби Вадим Юрьевич - "Гражданская война в Сша"

Булл-Ранское сражение, временный успех южан.
Вечером 20 июля около 65 тыс. американцев, разделенных на две враждебные армии, стояли у речушки Булл-Ран, готовые начать первое в этой войне (и в американской истории!) братоубийственное сражение в столь неслыханных масштабах. Оно получило имя от маленькой речки, на берегах которой развернулось, хотя отечественные историки с давних пор упорно именуют его сражением у Манассаса. Так когда-то назвала его пресса мятежников, но со временем в США утвердился "северный" вариант, и конечно же логичнееи нам именовать его так. Булл-Ранское сражение в значительной степени определило дальнейший ход войны примерно до осени 1862 г.
В 2 часа ночи солдат ударной группы разбудили и отправили в обходный 12-мильный марш, который вывел бы их в тыл Борегара. Одновременно Макдоуэлл планировал прямой удар двумя другими группами по каменному мосту через Булл-Ран, а также к югу от Сентер-вилла, где по мнению генерала, противник ожидал главного удара.
С рассветом обходная группа из двух дивизий во главе с Макдоуэллом, миновав не защищенный противником брод Садли-Спрингс, перешла речку и вскоре оказалась в тылу левого фланга южан. Но "марш-бросок" занял больше времени, чем предполагалось: новобранцы быстро устали и шли все медленнее, к тому же в дороге многие съели свои пайки и время от времени разбредались по окрестным полям и лесам в поисках ягод и грибов. В результате атаку удалось начать только около 10 часов утра. Тем не менее она оказалась успешной: не ожидавшие от северян такой прыти, мятежники дрогнули и стали отступать почти сразу же. Не столь удачно развивалась атака через каменный мост, но и там северяне теснили противника. Счастливый Макдоуэля, несколько опережая события, приказал отправить в Вашингтон телеграмму о "победе".
А Борегар из-за отдаленности левого фланга не сразу узнал об атаке на него. Лишь когда оборона Эванса и Бэртоу уже трещала по всем швам, он распорядился атаковать левый фланг северян и ворваться в Сентервилл. Но из-за нерасторопности штаба (это как бич преследовало в ходе войны обе стороны - штабы работали из рук гон плохо) приказ Борегара был передан командиру соответствующей дивизии с опозданием, когда ситуация осложнилась для южан еще больше. Их подвергшийся удару левый фланг был смят и едва ли не полностью перемешался с центром! Прискакавший к месту надвигавшейся катастрофы Борегар бросил наперерез наступлению северян резервную бригаду Томаса Джэксона из Виргинии, которой удалось остановить мощный натиск. Это помогло обрести уверенность и другим частям мятежников, впавшим было в панику. Генерал Б. Би скакал, преграждая дорогу беглецам, и кричал: "Стойте! Стойте! Посмотрите на бригаду Джэксона! Она стоит здесь, как каменная стена!" (Джэксону суждено было погибнуть около двух лет спустя, и все это время он носил прозвище Каменная Стена, не раз оправдывая его стойкой обороной или сокрушительным натиском.)
Бегущие стали останавливаться, возвращаться назад, а северяне бросали в бой все новые силы. Вот пошла в атаку бригада полковника Уильяма Шермана, будущего героя войны; за это сражение ему вскоре присвоили звание бригадного генерала. Но в целом к тому времени, примерно к 2 часам дня, наступление уже выдыхалось. Многие солдаты находились на ногах по 12 часов, они устали во время обходного марша, от отчаянного боя, да и патроны были на исходе. То здесь, то там солдаты стояли группами, "отдыхая" от боя, а некоторые даже ложились на траву. Другие занялись откровенным мародерством: снимали с убитых южан в качестве "сувениров" ремни, кокарды, вытаскивали из их карманов деньги и разные безделушки. Любопытно, что никто из современников булл-ранского сражения толком не мог вспомнить, что же происходило на этой стадии боя. Из их противоречивых свидетельств встает картина некоего хаоса: в одном месте северяне продолжали натиск, в другом уже успешно атаковали мятежники, в ряде мест из-за отсутствия патронов завязалась рукопашная. Несколько раз из рук в руки переходило небольшое плато, где стояли два домика, в одном из которых жил свободный негр (редкость для Виргинии тех лет) Дж. Робинсон, а в другом -- пожилая белая вдова Дж. Генри. Постепенно сила натиска северян иссякла окончательно а мятежники сопротивлялись все ожесточеннее и, переходя в контратаки, отвоевывали одну позицию за другой. Обозначился явный перелом.
И наступила развязка! Бригада Кэрби-Смита, получив еще накануне приказ Джонстона немедленно прибыть к Манассасу ("спектакль" для доверчивого Паттерсона был уже ни к чему), примерно в 3 часа дня выгрузилась на этой железнодорожной станции и сразу же ринулась в бой. С особым ожесточением шел в атаку полк луизиан-ских "тигров" (жители почти всех американских штатов и в наши дни любят именовать себя не "виргинец", "ка-лифорниец" и т.д., а традиционными именами-тотемами; в частности, в Луизиане такой тотем - тигр), смявший левый фланг северян, который бросился удирать к Сентервиллу. Затем бригада Джубала Эрли нанесла выбивавшимся из последних сил северянам еще один удар. Этого новобранцы Ирвина Макдоуэлла уже не смогли выдержать.
Началось повальное бегство, особенно на центральном участке сражения. Вот эта, завершающая, часть битвы описана современниками с редким единодушием. Майор-северянин Э. Смолл писал: "Макдоуэлл делал отчаянные попытки создать новую линию обороны... но эти попытки были бесплодными... Мы так устали, что не могли покинуть поле сражения с той же скоростью, с какой пришли на него. Солдаты вокруг меня едва тащились и тяжело дышали". Лейтенант из 57-го нью-йоркского пехотного полка Дж. Фэвилл даже по прошествии нескольких дней в смятении писал в дневнике: "Все было в спешке и смятении, дороги были забиты фургонами и орудийными батареями, а по обе стороны от них растекались солдаты, постепенно теряя всякое подобие войска и на глазах впадая в безрассудство. Не было ни арьергарда, ни иных образований для сдерживания противника, и если бы он действительно появился, то всех нас без труда захватили бы в плен". И подобных свидетельств можно привести десятки.
Разгром армии Макдоуэлла мог бы быть полным (ей угрожало и массовое пленение), если бы но стойкость и мужество двух единственных регулярных частей у северян в этом сражении - пехотного батальона Сайкса и кавалерии Палмера. Именно они ненадолго задержали натиск южан и дали возможность отступавшим относительно безболезненно покинуть поле боя. Впрочем, и мятежники были слишком измотаны труднейшим боем, чтобы так уж рьяно преследовать беглецов. Лишь кавалерия Стюарта сделала такую попытку, но удовольствовалась лишь тем, что отогнала следом за умчавшейся вдаль дрожавшей от страха толпой новобранцев части Сайкса и Палмера.
Немало сражений было впереди, и число павших в них заставляет американцев содрогаться и сейчас. На этом фоне потери сторон в битве у Булл-Рана почти не воспринимаются, и сама она кажется чуть ли не бескровной. Но тогда, в июле 1861 г., сообщения об этих потерях потрясли всю страну. Северяне потеряли 2645 человек, в том числе 418 убитыми, 1011 ранеными и 1216 пропавшими без вести (в подавляющем большинстве они оказались в плену, хотя кое-кто попросту удрал куда глаза глядят). Войско Борегара и Джонстона потеряло 1981 человека, в том числе 387 убитыми и 1582 ранеными. Северяне даже ухитрились в суматохе отступления довести с собой до Вашингтона 12 пленных, которых в начальной, успешной для войск Союза, фазе сражения было гораздо больше, но почти всех их бросили при отступлении вместе с орудиями, обозами и даже ранеными - все спасали собственные жизни. По заверению Джонстона, южане захватили при Булл-Ране (точнее было бы сказать: северяне бросили) около 5 тыс. винтовок, 500 тыс. патронов, 28 орудий и проч.

Восхождение главной "звезды" Гражданской войны - генерала Гранта. Бой у Белмонта.
Пока вокруг Булл-Рана и других событий в Виргинии бушевали страсти, на Западе без шума и рекламы начинала восходить главная "звезда" гражданской войны - генерал Улисс Грант.
Бой 7 ноября у Белмонта не вошел в число главных сражений гражданской войны, но для понимания психологии солдат-северян и становления самого Гранта как полководца он имеет крайне важное значение. Грант проявил в нем неожиданные для человека, имевшего опыт лишь мексиканской кампании 15-летней давности выдержку, находчивость и героизм. Неплохо показали себя в начале боя и его войска. Но что же случилось потом?
Попытаемся представить себе "среднюю" психологию солдата-северянина в начале войны. В первые ее недели - поверхностное, "облегченное" отношение к событиям, наивная вера в непременную победу Севера. Затем - жестокое отрезвление в боях у Булл-Рана, у ручья Уилсон и утеса Боллс, а следом - общее уныние, неуверенность в будущем. И вдруг - успех у Белмонта: солдаты впервые видят, как хваленые мятежники бегут от них! Уныние мгновенно сменяется прежними высокомерием, беспечностью, пренебрежением к повергнутому противнику. И вот уже победители сидят на земле прямо в лагере южан, теперь это их лагерь, они празднуют победу, а рядом сбились в кучу несколько сот жалких джонни, взятых в плен. Но их никто не охраняет - куда им деваться! - а на лужайке кто-то, размахивая от упоения победой руками, уже произносит хвастливые речи, из опустевших палаток мятежников выволакивают все, что попадается под руку: там и еды вдоволь, и отличная бумага для писем, и фляжки с виски.
Увидев, что солдаты прекратили наступление и начали грабить лагерь противника, Грант бросился туда и приказал немедленно поджечь палатки, чтобы прекратить победное пиршество и заставить солдат преследовать противника. Но в это время из расположенного неподалеку Колумбуса ударила артиллерия мятежников. Одновременно убежавшие не так уж далеко южане, приведя свои части в порядок, атаковали только что брошенный ими лагерь. Срочно присланные им на помощь подкрепления из Колумбуса поддержали атаку. Северян отрезали от реки и теснили к лесу, чтобы там окружить и перебить Но Грант с помощью офицеров сумел навести порядок среди впавших в панику войск и бросил их в контратаку.
Вскоре северянам удалось прорвать кольцо противника и выйти к Миссисипи, откуда несколько слабеньких орудий с ожидавших их судов кое-как пытались поддержать солдат Гранта огнем. Сам Грант отступал в числе последних, под ним убили лошадь, и мятежники едва не схватили его. Но все обошлось, и уже к вечеру суда возвратились в Кейро. Северяне потеряли в бою при Бел-монте в общей сложности 607 человек, мятежники - 642. Взятых северянами в начале сражения пленных; разумеется, привилось бросить при отступлении, а с ними потери противника были бы значительно больше.

Взятие генералом Грантом фортов Генри и Донелсон.
В декабре 1861 г. Грант просил у коммандующего Миссурийским округом Хэллека разрешения атаковать позиции мятежников в междуречье Теннесси и Камберленда, но получил отказ. Только с помощью коммодора Эндрю Фута, командующего эскадрой северян в верхнем течении Миссисипи, Гранту удалось "уломать" Хэллека. Вместе с Футом Грант намеревался атаковать два мощных форта южан - Генри (на реке Теннесси) и Донелсон (на реке Камберленд). Эти форты были своеобразной "связкой" между названными реками, впадавшими в Миссисипи на близком расстоянии друг от друга, и служили прочным барьером против проникновения северян в центральную часть штата Теннесси. Занятие их было бы серьезным ударом по положению мятежников на западном фронте в целом.
Итак, 2 февраля 1862 г., погрузив на суда сильную экспедиционную группу численностью в 17 тыс. человек, Грант направился к форту Генри в сопровождении семи канонерок Фута. Высадившись милях в восьми выше форта, северяне двинулись к нему и неожиданно для себя обнаружили по пути еще один - форт Хейман. Расположенный на высоком берегу, он полностью контролировал подходы к Генри. Несмотря на трудность продвижения (местность вокруг была заболоченной, а в сухих местах путь преграждало множество поваленных деревьев), северяне при поддержке орудий канонерок мощно атаковали оба форта и после недолгого боя заняли их. Но комендант форта Генри Л. Тилгмэн сумел организовать отход основных сил (точное число мятежников в гарнизоне форта неизвестно, называются противоречивые цифры, наиболее реальной из которых представляется 2,5 тыс. человек) в соседний форт Донелсон и только после этого сдался Гранту во главе 80 артиллеристов и 16 пациентов плавучей баржи-госпиталя. При перестрелке были убиты 11 мятежников, а среди солдат Гранта потерь вообще не было. Правда, во время штурма снаряд мятежников попал прямо в паровой котел канонерки "Эссекс", которая тут же взорвалась, при этом 11 матросов погибли, еще 5 утонули и 31 был ранен. В руки северян попал арсенал с орудиями и боеприпасами, а также крепостные орудия форта.
6 февраля, когда был взят форт Генри, в известном смысле стало переломной датой и для судеб западного фронта, который до этого считался второстепенным, вспомогательным, и для судьбы самого Гранта, став первой вехой в истории его многочисленных побед. Американский историк Дж. Роупс писал: "Воздействие взятия форта Генри на население всей страны - как Севера, так и Юга - были поразительным. Это свершилось столь внезапно и столь неожиданно, что дух северян поднялся сверх всех пределов, южане же, соответственно в депрессию".Но сам Грант считал свою первую победу скромной, тем более что основные силы противника сумели ускользнуть от него. Он твердо решил безотлагательно атаковать форт Донелсон и захватить его.
Перед тем как двинуться на Донелсон, Грант впервые применил своеобразный "прием", к которому обратится еще не раз. Предполагая, что Хэллек может запретить ему опасную атаку на Донелсон, Грант отправил ему следующую телеграмму: "Я возьму и уничтожу форт Донелсон 8-го числа, после чего вернусь в форт Генри". Отправив ее, Грант распорядился повредить телеграфную связь, с тем чтобы командующий не смог помешать ему провести операцию.
Правда, взять форт Донелсон именно 8 февраля, как планировал Грант, ему не удалось. Он еще только собирался выступить в поход, когда в ночь на 7-е хлынул невиданный ливень, продолжавшийся без перерыва почти трое суток. Лишь после этого начался поход, ибо ранее провести по превратившимся в вязкую жижу дорогам не только артиллерию и обозы, но даже войска было практически невозможно. 14 февраля, добравшись наконец до Донелсона, части Гранта начали штурм при поддержке все тех же канонерок Фута. Мятежники (вместе с прибежавшими из форта Генри их было более 20 тыс. человек) защищались отчаянно, а утром 15 февраля даже провели мощную вылазку за стены форта. Смяв дивизию Дж. Макклернанда и захватив при этом до 300 пленных и несколько орудий, южане продолжали натиск.
Немедленно кинувшись к месту боя, Грант приказал дивизии Л. Уоллеса "заткнуть" прорыв, и кое-как это удалось сделать. Подчиненные уговаривали Гранта отвести войска и "обдумать ситуацию". Но тут генерал, заметив двоих только что захваченных в плен мятежников с увесистой поклажей за спиной, приказал посмотреть, что у них там. Мешки, как выяснилось, были набиты сухарями и кусками бекона. Грант понял, что южане в отчаянной попытке спастись хотели вырваться из форта и бежать - потому-то солдатам и раздали рационы для длительного марша. Из этого следовало, что противника необходимо "дожать", не давая ему передышки. Грант бросил на помощь Уоллесу и понемногу приходившему в себя Макклернанду еще и дивизию Ч. Смита.
Общими усилиями северяне не только блокировали все попытки мятежников вырваться из форта, но и загнали их назад, за крепостные стены. К темноте сражение утихло.
Перепуганные командиры гарнизона собрались на военный совет. Формально во главе обороны Донелсона стоял генерал Дж. Флойд (напомним: это он был министром обороны в администрации Дж. Бьюкенена до 29 декабря 1860 г., когда сбежал на Юг, предварительно успев переправить туда множество винтовок, патронов и даже орудий), который, не без оснований опасаясь, что северяне казнят его за измену, еще днем удрал из форта, перепоручив командование генералу Г. Пиллоу. А тому тоже не хотелось попадать в руки северян, так что и он последовал за Флойдом, которому, кстати, удалось "прихватить" с собой до 3 тыс. отборных виргинских войск. В итоге во главе гарнизона оказался генерал Си-мон Боливар Букнер, с которым, между прочим, Грант когда-то учился в Вест-Пойнте. а затем воевал в Мексике.
Грант, которому впервые пришлось принимать сдачу столь крупного войска, обратился за советом к 55-летнему генералу Ч. Смиту, и тот коротко сказал: "Никаких условий проклятые мятежники не заслужили" После этого Грант написал послание Букнеру, вскоре ставшее знаменитым и не раз затем использовавшееся генералами Севера как образец в схожих ситуациях. "Не может быть принято никаких условий, -- писал он, -- кроме безоговорочной и немедленной капитуляции. Я намерен безотлагательно атаковать Ваши укрепления" Удрученному такой "неблагодарностью" Букнеру ничего не оставалось, как ответить, что обстоятельства принуждают его "принять те неблагородными нерыцарские условия, которые Вы предложили".
Так родился термин "безоговорочная капитуляция", который был возрожден в годы второй мировой воины. Правда, военный корреспондент Севера Ч. Коффин писал в одном из репортажей, что "авторство" следует отдать коммодору Футу, употребившему этот термин ровно на 10 дней раньше, принимая капитуляцию Тилгмэна, коменданта форта Генри. Но большинство исследователей игнорируют это свидетельство, которое никто, кроме са мого Коффина, не подтвердил. Более того, слова "безого ворочная капитуляция" закрепились за Грантом в каче стве прозвища, хотя произносились при этом только первые буквы, "и8", которые в английском языке полностью соответствовали инициалам генерала. Они совпадают, как вы уже обратили внимание, и с названием страны, так что Гранта еще называли (если говорить о русском эквиваленте) "американский Грант".
В тот же день, 16 февраля, состоялась церемония сдачи гарнизона Донелсона. Северяне зафиксировали 14623 пленных, но, судя по ряду свидетельств, их было на 2--3 тыс. больше. В любом случае цифра была по тем временам неслыханная; напомним, что ровно за 10 месяцев до этого, к началу войны, численность всей федеральной армии составляла 16367 человек! Рассказывают, что Грант в момент, когда южане во главе с его давним кредитором вышли из форта и стали складывать оружие к ногам победителей, подошел к Букнеру и протянул ему кошелек с занятой когда-то суммой.
Трудно передать, что творилось на Севере в те дни. Газеты выходили с огромными заголовками типа "Враг отступает!", "Блестящий результат!", "Полная победа!", счастливые мальчишки-продавцы сновали по улицам Нью-Йорка, Филадельфии, Чикаго, Вашингтона, Бостона, наперебой выкрикивая эти заголовки, люди на улицах пели, плясали, повсюду возникали стихийные митинги и шествия... А Юг погрузился в траур: за минуту до получения сообщения о сдаче Донелсона почти со всем гарнизоном никому и в голову не могло прийти, что такое возможно. Именно в те дни Грант стал кумиром Севера и грозой Юга.
В марте 1862 г. возобновились и постепенно вновь вышли на первый план военные действия в Виргинии, куда мы и вернемся.

Кампания на Полуострове.
Генерал Макклеллан всю осень, а затем зиму готовил свою армию к "сокрушительному удару". Стараясь сохранять спокойствие, Линкольн периодически напоминал "Маку" о необходимости активных действий. Об ответах генерала на такие призывы мы уже писали. В итоге Потомакская армия (к началу 1862 г. ее численность дошла до 170 тыс. человек!) стояла у ворот Юга, защищаемых куда меньшими силами, и не двигалась с места. Но вина в этом, разумеется, лежала не на армии, а на командующем.
Однако терпение Линкольна было не беспредельно. Выведенный медлительностью "Наполеона" из себя, он 27 января 1862 г. издал военный приказ 1 (по конституции США президент в военное время автоматически становится главнокомандующим, хотя Линкольн справедливо считал, что этот пост должен занимать профессионал), которым Макклеллану предписывалось начать наступление в Виргинию не позднее 22 февраля-- в день рождения Джорджа Вашингтона, чтимый в США наравне с главными национальными праздниками. Генералу пришлось спешно готовить план наступления. Логика подсказывала, что основным объектом атаки должен стать Ричмонд, но как лучше подобраться к нему? Генералу было предложено два варианта: по суше, через печально памятный Манассас, или же морским путем, перевезя на судах Потомакскую армию к низовьям реки Джемс, где северяне с начала войны удерживали мощный форт Монро. В неприемлемости первого варианта Макклеллан с Пинкертоном уже отчасти сумели убедить страну.
Поэтому Макклеллан склонился ко второму варианту, передав о своем намерении Линкольну и новому министру обороны Эдвину Стэнтону, сменившему на этом посту 13 января Симона Камерона (того Линкольн снял за ряд несуразных поступков и отправил посланником в Санкт-Петербург). Попутно отметим, что Макклеллан сразу же невзлюбил Стэнтона, интригуя против него так же активно и изощренно, как совсем недавно против генерала Скотта. Позднее, в мае 1862 г., Макклеллан писал жене о Стэнтоне: "Думаю, что он самый отъявленный негодяй, которого когда-либо встречал, либо слышал и читал о таковым" Но "отъявленный негодяй", в личности которого, впрочем, много неясного (в частности, по некоторым данным, он даже был причастен к заговору, приведшему к убийству Линкольна в апреле 1865 г. довольно быстро разобрался в "тактике" Макклеллана и вместе с Линкольном постоянно "подстегивал" генерала к более решительным действиям, впрочем, без особого успеха.
На предложение Макклеллана о крупномасштабном десанте в форт Монро Линкольн ответил замечанием, характеризующим его как профессионального стратега, хотя он прежде не сталкивался с военным делом. Линкольн спросил Макклеллана, не окончится ли его затея катастрофой: ведь, по заверениям генерала, в районе Булл-Рана стояла примерно 120-тысячная армия мятежников, и было бы легкомысленно оставлять ее наедине с беззащитным Вашингтоном. Действительно, история войн, и в частности гражданской войны в США, убедительно доказывает, что объектом удара (если речь идет не о конкретном случае, а о постоянной стратегической цели) должен быть не какой-либо - независимо от степени его важности - географический пункт, а основные силы противника.
В ответ Макклеллан засыпал президента и Стэнтона множеством доводов, аргументов, цифр, и в итоге его план (морская операция) был одобрен. Линкольн, правда, поставил обязательное условие: у столицы должна остаться определенная часть Потомакской армии (конкретное число войск не называлось) на случай попытки мятежников атаковать ее. "Наполеон" немедленно возразил что в таком случае он не успеет подготовить "ослабленную" армию к 22 февраля, и выговорил себе неопределенный срок для "дополнительной" подготовки.
Затем произошла примечательная история. Поскольку Макклеллан явно не собирался трогаться с места. Линкольн 8 марта потребовал, чтобы операция была начата не позднее 18 марта. Но уже на следующий день, 9 марта, армия Дж. Джонстона неожиданно... ушла с позиций у Булл-Рана и, перейдя реку Джемс, расположилась на ее южном берегу. Как стало известно позднее, разведка мятежников узнала о плане Макклеллана, а их командование заранее блокировало возможные пути атак из форта Монро. Интересно, что при торжественном вступлении частей Потомакской армии в пустые траншеи, оставленные накануне противником, обнаружилось несоответствие размеров бывшего лагеря южан тому числу их войск, которое постоянно называл Макклеллан. Несложные подсчеты показали, что там находилось примерно 45-50 тыс. человек. И тогда президент снял Макклеллана с поста главнокомандующего 11 марта, правда, мотивировав это тем, что в связи со сложной операцией в тылу противника генерал не может занимать одновременно и свой бывший пост, так как главнокомандующий должен находиться в Вашингтоне и координировать действия всех вооруженных сил Союза.
В эти же дни произошло еще одно событие, вначале повергшее Север в панику, но в считанные часы обернувшееся бурной радостью. 8 марта эрзац-броненосец южан "Виргиния" ^захватив годом раньше на верфи г. Норфолка фрегат северян "Мерримак" и переименовав его, мятежники обшили корпус судна толстым листовым железом} атаковал флотилию северян, стоявшую на Хэмптонском рейде, в устье реки Джемс, и нанес ей серьезнейший урон. Казалось что бронированное чудовище вот-вот прорвется в русло Потомака и появится у стен Вашингтона. Однако уже на следующий день, 9 марта, "Виргинию" атаковало маленькое, юркое судно северян "Монитор", также обшитое железом, но по конструкции являвшееся шагом вперед, ставшее, по сути дела, прообразом цельнометаллических броненосцев. Повредив гигант, "Монитор" вынудил его отступить. Не исключено, что и этот эпизод стал одной из причин смещения Макклеллана, так как до спасительного появления "Монитора" положение в течение нескольких часов выглядело весьма угрожающим, а "Наполеон" явно не был готов отстоят столицу.
После бесконечных проволочет Макклеллан 17 марта начал погрузку своих войск на суда, чтобы затем вы садиться на небольшом Виргинском полуострове (американцы, говоря об этой войне, именуют его просто Полуостровом, так поступим и мы) в междуречье Джемса и Йорка. Остается загадкой, каким образом Макклеллан, по образованию военный инженер, мог пойти на столь безрассудный шаг: на этом узком пятачке Потомакская армия, лишившись возможности маневра (слева. и справа были реки, позади - Атлантика, а впереди - мощная виргинская армия), оказывалась в ловушке, в которую явилась добровольно.
Все, что произошло дальше с Потомакской армией на Полуострове, представляет интерес лишь как наглядная иллюстрация к нелепым и сумбурным действиям многих командующих Севера, особенно на начальном этапе войны. После сложного "круиза" части Потомакской ар мии в начале апреля стали высаживаться в форте Монр( и занимать стратегически безнадежные позиции на Полу острове, с которых самонадеянный Макклеллан собирался атаковать сверхукрепленный Ричмонд. Именно там 4 апреля он получил необычно резкую телеграмму от Линкольна, в которой президент сообщал, что, поскольку Макклеллан не выполнил данных ему указаний по защите Вашингтона, то он, Линкольн, своей властью главнокомандующего задержал в Александрии уже готовый к отправке корпус Макдоуэлла и направил его в район Манассаса.
Этот шаг президента был вызван не только нарушением данного Макклелланом обещания, но и малоприятным для Союза изменением военной ситуации в Долине напомним, что так именуется долина реки Шенандоа). где армия генерала-северянина Натаниэла Бэнкса несколько раз была разбита меньшими по численности частями энергичного и решительного Джэксона Каменная Стена. Особенно чувствительным для северян было поражение у Кэрнстауна 1(23 марта), после получения известия о котором Линкольн и распорядился изъять из Потомакской армии свыше 30 тыс. человек, чтобы разместить их на пути возможного наступления мятежников на Вашингтон. Зная об умелом, стремительном маневрировании южан, Линкольн допускал, что части Дж. Джонстона без особых усилий сумеют при желании возвратиться в район Булл-Рана и занять исходные позиции.
Макклеллану пришлось смириться с потерей части своего войска, зато он получил на случай неудачи "неопровержимую" отговорку: в самый решающий момент ему помешали, отобрав лучший корпус. Вот с такими отнюдь не боевыми настроениями генерал Макклеллан приступил к так называемой кампании на Полуострове, вызывающей и по сей день у специалистов много споров. Но даже защитники Макклеллана сходятся на том, что генерал в этой кампании сделал множество ошибок, упустил серию отличных возможностей для того, чтобы если не завершить войну "одним ударом" (так любил пророчить себе сам Макклеллан), то, во всяком случае, нанести серьезный урон основным силам противника. Этого не случилось. Высадившись на Полуострове, части Потомакской армии беспомощно топтались там, хотя быстрый марш, возможно, и позволил бы им добиться определенного успеха. Если подходить всерьез к официально провозглашенной Макклелланом основной задаче операции -- штурм и захват Ричмонда! -- то следует заметить, что в первые дни кампании перед ним находились всего две относительно серьезные преграды на пути к Ричмонду: речушка Уорвик и более или менее укрепленный мятежниками г. Йорктаун. Однако три мощных корпуса Потомакской армии около месяца стояли без движения перед этими "препятствиями", а командующий армией даже не делал попыток наступать. Это было прямым ударом по интересам Союза.
Тем не менее армия Макклеллана продолжала стоять в относительной близости от Ричмонда, и это беспокоило руководство мятежников. К тому же из Долины пришли сведения, что северяне намерены бросить почти всю группу Бэнкса к Манассасу, откуда она вместе с частями Макдоуэлла двинулась бы на Ричмонд с севера. Это грозило Конфедерации катастрофой, и южане решили нанести упреждающий удар. Джэксон, временно ушедший из Долины, немедленно был возвращен туда. При его армии находился тогда и генерал Ли, официально занимавший должность военного советника при штабе президента Дэвиса. Узнав, что для соединения с Бэнксом и последующего наступления на Ричмонд движутся с запада и части Фремонта (его, как уже отмечалось, вновь вернули на фронт: у северян не хватало командующих, так что считаться с их качеством не приходилось), Джексон и Ли решили, не дожидаясь соединения этих двух групп, разгромить их поочередно. 8 мая стремительным, внезапным ударом Джэксон разбил передовые отряды Фремонта близ деревушки Макдоуэлл, в отрогах Аллеганских гор. И сразу же после этого войско Джэксона ринулось на Бэнкса. Тот немедленно отступил, но Джэксон в конце концов нагнал его и дважды подряд, у Фронт-Ройала и у Винчестера (23 и 25 мая), нанес северянам чувствительные поражения. Соотношение потерь было шокирующим для общественного мнения Севера: у Фронт-Ройала Джэксон потерял в общей сложности менее 50 человек, а северяне - 904. При Винчестере баланс потерь был более "пристойным" для Севера: более 2 тыс. человек (южане - 350). Кроме того, южане захватили в этих двух сражениях до 10 тыс. винтовок, несколько орудий, битком набитые продовольствием и военным снаряжением склады, лошадей, обозы... Части Бэнкса в панике бежали к Харперс-Ферри, где и переправились за Потомак.
В итоге Линкольн был вынужден проститься с идеей двойного наступления на Ричмонд и остановить уже вышедший было в поход корпус Макдоуэлла у г. Фредериксберга. Была сделана попытка "расправиться" с Джэксоном, но тот, умело маневрируя среди превосходивших по численности войск северян, сумел 8 июня разгромить Фремонта у Кросс-Киз, а 9 июня - группу генерала Дж. Шилдса в Порт-Рипаблик. В итоге довольно короткой кампании (с 30 апреля по 9 июня) Джэксон и его 18-тысячное войско не только выстояли против преследовавших их северян, имевших в общей сложности до 70 тыс. войск, но и сумели изрядно потрепать их. Эта, как может показаться, локальная кампания внесла серьезные коррективы в планы северян: идея натиска на Ричмонд еще и с севера рухнула, а Макклеллан получил новые основания ссылаться на "отсутствие помощи", что не позволяло рассчитывать и на его столь ожидаемый всем Севером удар.
А чем же вообще занимался в то время Макклеллан? Широко известив страну о "падении" Йорктауна, который южане из тактических соображений оставили вообще без боя в ночь на 4 мая, генерал медленно двинулся вперед. На западном берегу Уорвика северян ждал "сюрприз": мятежники поставили на пути их продвижения крохотные мины, изобретенные генералом Габриэлом Рейнсом. Впрочем, Макклеллан быстро "изобрел" средстве борьбы с минированием -- приказал прислать к нему группу пленных южан, которых он заставлял разминировать проходы для Потомакской армии.
К 25 мая северяне оказались у железнодорожной станции Фэйр-Оукс, в 7 милях к северо-востоку от Ричмонда. Уже без всяких биноклей можно было разглядеть колокольни церквей столицы мятежников. Правда, путь северянам преграждала широкая река Чикахомини, но южане, отходя, не успели уничтожить мосты через нее, да и саперы Макклеллана уже навели несколько понтонных мостов. Оставалось только переправиться и начать штурм города, чего трусливый командующий вовсе не собирался делать.
Вместо этого он вновь стал сообщать в Вашингтон, что по данным его разведки (т. е. все того же Пинкертона!), Ричмонд защищают не менее 200 тыс. мятежников, хотя реально, учитывая и силы городского ополчения, столицу Конфедерации защищали в те дни 63 тыс. человек. Характерно, что сами мятежники считали положение безнадежным, правительство распорядилось упаковать архивы и личные вещи, чтобы в любой момент начать эвакуацию. Лишь генерал Дж. Джонстон, уже имевший дело с "Наполеоном", верил, что можно не только отогнать, но и разгромить его.
31 мая, когда Макклеллан наконец решился начать переправу через Чикахомини, южане нанесли сильный удар, причем направили его на части, уже форсировавшие реку. К счастью, к ним на помощь, не дожидаясь приказа Макклеллана, пришли войска с северного берега, что и спасло Потомакскую армию от серьезного разгрома. В двухдневном бою у Фэйр-Оукс (так он назван на Севере, а южане именуют его по названию маленького селения - Семь Сосен) мятежники потеряли 6134 человека, северяне - 5031. В сражении был тяжело ранен и надолго выбыл из строя один из военных лидеров мятежников, генерал Дж. Джонстон, пытавшийся сам повести в атаку войска, когда его план начал срываться. У Макклеллана были все основания продолжать натиск (мятежники не верили, как показывает переписка их руководства, в возможность спасти Ричмонд), но он вновь остановился, хотя и сообщил в Вашингтон о "грандиозной победе".
После ранения Джонстона президент мятежников Дэвис назначил на его место генерала Ли, и тогда же, 1 июня, виргинские войска, защищавшие Ричмонд и прилегающие районы, получили название армии Северной Виргинии, остававшейся до конца войны главной армией Юга. Ли сразу же приступил к действиям, бросив в тыл Макклеллана мощную кавалерийскую группу Джеймса Стюарта (чаще его называли просто Джебом). В мастерски проведенном рейде (с 12 по 15 июня) Стюарт совершил своеобразный круг едва ли не по всему периметру обороны северян, выяснив при этом их примерную численность, позиции и намерения. На основе этих данных Ли решил повторить прием Джонстона - разгромить северян по частям, используя их разделенность рекой (Макклеллан все еще не удосужился переправить всю армию на северный берег).
Известив о своем плане Джэксона Каменная Стена, Ли предложил ему нанести одновременный удар по флангу северян. 26 июня началась битва, продолжавшаяся семь дней, и потому вошедшая в историю как Семидневная битва. Несмотря на все усилия мятежников, на мощную фланговую атаку Джэксона, северяне защищались умело, мужественно, переходили в контратаки и если бы не постоянные приказы Макклеллана об отходах, наскоки Ли и Джэксона были бы отбиты и Потомакская армия смогла бы продолжать наступление на Ричмонд. Но Макклеллан, как обычно, использовал ак тивные действия противника как очередной повод к остановке и отступлению. Линкольн и Стэнтон, уже привыкшие к "тактике" командующего, отказывали ему в систематических просьбах о подкреплениях, резонно указывая, что у него вполне достаточно войск. Обвиняя за это администрацию, Макклеллан 28 июня, еще в ходе Семидневной битвы, писал Стэнтону: "Если я и спас эту армию сейчас, то, говорю Вам откровенно, я не обязан благодарностью ни Вам, ни любым другим лицам в Вашингтоне. Вы сделали все) что могли, чтобы принести эту армию в жертву"
Вот любопытный эпизод. Когда в процессе битвы генералы Ф. Кирни и Дж. Хукер обнаружили, что перед их частями стоят лишь слабые заслоны противника, они немедленно доложили об этом Макклеллану, поскольку тот требовал все решения согласовывать с ним. Но вместо ожидаемого приказа об атаке эти генералы получили... распоряжение Макклеллана об общем отходе! Тогда Кирни и Хукер сами прискакали к Макклеллану и стали доказывать, что отступление ничем не обосновано. Раздраженный тем, что его "обеспокоили", Макклеллан наотрез отказался отменить приказ об отступлении, и возмущенный Кирни набросился па него с кулаками. Офицеры штаба оттащили его, но пару раз ударить "Наполеона" эмоциональный генерал все же успел. Характерно, что Макклеллан никак не наказал Кирни, лишь повторив: отменять свой приказ он не собирается.
Отступив в ходе Семидневной битвы, Макклеллан остановился на северном берегу Джемса, близ Малверн-Хилла, где мятежники нанесли ему еще один удар, завершивший эту битву. И у Малверн-Хилла дело могло бы обернуться по-другому: солдаты и офицеры Потомакской армии, мало-помалу приобретая и усваивая боевой опыт, сражались отважнее, смелее, нередко сами рвались в бой вопреки запретам командующего. Но Макклеллан и на этот раз приказал отступать. В итоге Семидневной битвы мятежники потеряли общей сложности 20614 человек, северяне - 15 849 причем особенно чувствительные потери армия Северной Виргинии понесла именно у Мал-верн-Хилла. Характерно, однако, что при заметном перевесе общих потерь у мятежников, они потеряли лишь 875 человек пленными, а северяне, постоянно отступавшие по милости Макклеллана, - более 6 тыс. человек!
Население Юга сперва было шокировано потерями, но о них довольно быстро забыли, так как северяне откатились от Ричмонда миль на 20, и теперь Потомакская армия оказалась в своего рода ловушке -- в небольшом лагере близ устья Джемса. А население Севера и его администрация не могли понять, что же происходит: Макклеллан по своему обыкновению сообщил о "грандиозной победе", потерь мятежники понесли заметно больше, так почему же Потомакская армия так позорно отступила, когда дошла, по сути дела, до ворот Ричмонда?
Все это вновь указывало республиканской администрации Союза на необходимость решительных перемен как в руководстве военными операциями, так и в общем подходе к военной и внутренней политике. Это касалось прежде всего самого президента Линкольна, авторитет которого возрастал, а власть в годы войны была почти неограниченной. Политический анализ ситуации военных лет не входит в задачу автора данной работы, а представить его бегло было бы несерьезно и самонадеянно по отношению к этому сложнейшему, многоплановому процессу. Понять ситуацию тех непростых лет, понять сложный комплекс проблем, стоявших тогда перед Линкольном и его администрацией, можно лишь, если попытаться максимально вникнуть, вжиться в них, образно говоря, прорваться сквозь время. Только в этомслучае мы осознаем, что нельзя, неправомерно проецировать взгляды наших дней на давно прошедшие времена с их иной психологией, не всегда понятными нам традициями и этическими нормами.
Спустя месяц после полупобеды-полупоражения северян при Малверн-Хилле Маркс емко выразил суть си туации, в которой находилась администрация Линкольна. и предсказал дальнейшее развитие событий: "Мы присутствовали пока лишь при первом акте гражданской войны - войны, которая велась по-конституционному. Второй акт - ведение войны по-революционному - еще впереди".
Летом 1862 г. Север, его администрация стояли на пороге этого акта.



Стратегия главнокомандующего Гранта
Зимние месяцы в ходе Гражданской воины, как правило, отличались вполне объяснимым затишьем: погода не благоприятствовала маршам и сражениям, так что солдаты набирались сил для новых боев и писали письма домой, а генералы, склонившись над картами, вычерчивали планы будущих баталий. Но для президента Линкольна зима 1863/64 г. была неспокойной. Все более строптивым становился конгресс, который со времени ноябрьских промежуточных выборов 1862 г. контролировали демократы.
Демагогически выступая за "прекращение братоубийственной войны", они были готовы замириться с мятежниками на условиях восстановления на Юге рабства либо даже сохранения раздельного существования Союза II Конфедерации. Среди демократов было немало профессиональных ораторов, талантливых публицистов, умелой агитацией они вербовали себе все новых сторонников. Народ, страна устали от войны, и далеко не все понимали, что ее не просто надо как можно скорее завершить, но завершить именно победой, восстановлением единства страны, закреплением демократических преобразований, а не преданием их забвению ради призрачного и шаткого мира: ведь альянс с довоенным Югом уже доказал свою несостоятельность. И все же у демократов были - и немалые! - шансы на успех в предстоявших в ноябре 1864 г. выборах.
Это-то больше всего и волновало президента. Он понимал, что, если к ноябрю не произойдет явного, очевидного всем перелома в пользу Севера, перспектива. поражения на выборах станет реальностью. Линкольн видел необходимость оздоровления военного и политического руководства, в частности замены главнокомандующего. Излишне педантичный, лишенный творческой жилки Хэллек явных претензий не вызывал, но ситуация требовала на этом посту энергичного, решительного командира, способного на неожиданные, порой и рискованные решения. Кто же сможет стать таким? Перебирая множество имен, президент все чаще останавливался на Гранте.
29 февраля 1864 г. по инициативе Линкольна конгресс одобрил проект о присвоении Гранту высшего воинского звания - генерал-лейтенанта, а 1 марта президент подписал этот указ. Грант был вызван в Вашингтон.
9 марта, Грант был приглашен на заседание кабинета министров, где Линкольн огласил указ о присвоении ему звания генерал-лейтенанта. А после заседания Линкольн в частной беседе сообщил генералу, что на днях он станет главнокомандующим всеми армиями Союза. Приказ об этом президент подписал 12 марта. Но еще до этого Линкольн встречался с Грантом, причем в присутствии Хэллека и Мида. На этой важнейшей для судеб войны встрече новый главнокомандующий высказал свою стратегическую концепцию дальнейшего ведения скоординированных крупномасштабных операций.
Упрощенно суть стратегии Гранта можно выразить так: систематически, неотступно бить противника на всех фронтах, не давая ему ни дня передышки и используя при этом весь мощный военно-экономический потенциал Севера. Конкретно же Грантпредложил провести в ближайшее время четыре синхронные операции, которые в разных местах разорвали бы оборону мятежников. Главной из них был удар Потомакской армии по армии Ли; его предполагал возглавить сам Грант, что также было неожиданностью: прежде считалось, что командующий должен из столицы осуществлять общее командование. Но Грант предпочел постоянно находиться с Потомакской армией, формально сохранив ее за Мидом. Вторая по значению операция намечалась в Джорджии: там генерал Шерман должен был по тылам мятежников прорваться к Атланте, а оттуда-- к Мобилу, к побережью Мексиканского залива (по согласованию с Грантом Шерман затем изменил этот план и от Атланты двинулся к Саванне, что оказалось еще эффективнее). Это рассекло бы территорию, оставшуюся у мятежников, надвое, приблизив гибель Конфедерации. Джемская армия Б. Батлера, "запертая" мятежниками на небольшом виргинском полуострове Бермуда-Хандрид, должна была вырваться оттуда и захватить крупный город Питерсберг, что сразу же сделало бы безнадежным и положение Ричмонда. Наконец, в Долине намечался удар силами войск Ф. Зигеля.
Итак, удары Мида, Батлера и Зигеля были так или иначе направлены на постепенное уничтожение армии Ли, тогда как разящий марш Шермана отсек бы от Ли весь Запад, фактически оставив его в одиночестве перед этими тремя мощными силами. Линкольн одобрил предложения Гранта.

Марш Шермана к морю
Если к концу лета 1864 г. на фронтах инициатива явно была в руках северян, то в вопросах внутриполитических администрация Линкольна, образно говоря, находилась в обороне. Тактичный и мягкий (порой излишне) президент часто оказывался бессилен против лживых, демагогических приемов, которыми не брезговали демократы и тем более его противники "справа", обобщенно именуемые "медянками". (Словом "медянка" по-английски обозначается змея щитомордник, распространенная в США, но мало известная у нас. Поскольку американцы наделяли это слово смыслом "ядовитая змея, жалящая из-за угла, тайком", то в отечественной историографии оно еще с дореволюционных времен переводится как "медянка".) Лидером демократов летом 1864 г. стал Макклеллан, нанесший в свое время такой ущерб военной репутации Союза. 29 августа на съезде демократов в Чикаго Макклеллан был официально утвержден кандидатом партии на президентские выборы. Правда, предусмотрительный экс-генерал сделал хитрый шаг: он не поставил своей подписи под антилинкольновской программой демократов, хотя и против нее не высказывался.
А Линкольн, еще в начале июня выдвинутый республиканцами кандидатом на второй президентский срок, был в те дни крайне подавлен. 23 августа на очередном заседании кабинета министров (Линкольн проводил их практически ежедневно, исключая лишь выходные и праздники) президент попросил каждого министра расписаться на чистом листе бумаги, на оборотной стороне которого был какой-то текст. Линкольн обещал удивленным министрам показать этот текст "как-нибудь попозже". Когда такой день настал (11 ноября), выяснилось, что в записке, в частности, говорилось: "Сегодня утром, как и в течение нескольких последних дней, кажется все более вероятным, что нынешняя администрация не будет переизбрана. Тогда моим долгом станет сотрудничество с новоизбранным президентом в такой мере, чтобы сохранить Союз в период между выборами и его вступлением в должность"…
Даже в эти труднейшие для страны и лично для него дни Линкольн думал не о сохранении за собой кресла в Белом доме, а о спасении нации, о восстановлении единства страны. Президент очень ждал "большой" победы, надеялся на нее, но не был уверен, что она (или они) придет до выборов. Впрочем, к тому времени уже была добыта важная победа: 5 августа в заливе близ города Мобил флот адмирала Фаррагута разгромил эскадру южан. Но Линкольн, не являвшийся специалистом в военном деле, считал победы, одержанные на море, менее весомыми, чем "сухопутные".
Среди последних одной из наиболее ярких на завершающем году войны стал марш Шермана к морю. Небезынтересно, что еще в марте 1862 г. в английском "Волэнтир джорнэл фор Лэнкешир энд Чэшир" и в венской газете "Ди Прессе" была опубликована статья К. Маркса и Ф. Энгельса "Гражданская война в Америке", где указывалось, что для решительного перелома в войне северяне должны перейти к активным действиям и нанести удар в самый центр Конфедерации, по Джорд ясии, которая "служит ключом к сецессионистской территории. С потерей Джорджии Конфедерация оказалась бы разрезанной на две части, лишенные всякой взаимной связи". Именно такой план и был предложен Грантом генералу Шерману, но, к сожалению, только в марте 1864 г., т. е. два года спустя.
Как и было условлено, Шерман выступил в поход на Атланту одновременно с Грантом, 4 мая, во главе более чем 100-тысячной армии. Шерману подчинялись, если говорить точно, не одна, а три армии - Камберлендская, Теннессийская и Огайская, во главе которых стояли опытные генералы Дж. Томас, Дж. Макферсон и Дж. Ско-филд. А соперником Шермана был Джозеф Джонстон, сменивший генерала Брэгга после разгрома мятежников у Чаттануги. В двух его корпусах (их возглавляли Дж. Худ и У. Харди) было к началу кампании, по данным самого Джонстона, 41 856 человек .
Три армии Шермана неудержимо двигались вперед, оттесняя противника к Атланте. Но Джонстон, как правило, предпочитал отходить сам, надеясь в скоротечных стычках обескровить части Шермана, вынужденного к тому же оставлять в занимаемых городах небольшие гарнизоны, а также части для охраны коммуникаций. Джонстон не без оснований надеялся, что со временем это привело бы к потере Шерманом численного превосходства, и тогда-то генерал-южанин планировал нанести северянам мощный удар. Кстати, к мятежникам подходили подкрепления, и уже к концу мая войско Джонстона увеличилось до 70 тыс. человек, а у Шермана действительно людей поубавилось. Маневрирование соперников напоминало игру искусных шахматистов или поединок опытных фехтовальщиков, чередующих разящие удары с ловким уходом от них.
Продолжая продвигаться вперед, армия Шермана 8 июля вышла к реке Чаттахучи, последнему естественному рубежу перед Атлантой. Северяне в разных местах сразу же начали переправу на южный берег, а Шерман уже готовил штурм города. Атланта, возникшая менее чем за 30 лет до описываемых событий, успела стать одним из крупнейших городов страны и индустриальным центром аграрного Юга. В городе были оружейные мастерские, швейные фабрики, шившие обмундирование для солдат-южан, железнодорожные депо. Стратегическое значение города для Конфедерации было огромно: с его потерей неизбежно рухнул бы западный участок всей системы обороны мятежников. Зная это, Джонстон самым тщательным образом укреплял подступы к Атланте. а в это время в Ричмонде готовилась радикальная перемена его собственной судьбы.