ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ В ЭПОХУ НАПОЛЕОНОВСКИХ ВОЙН

Войны французской буржуазной революции и наполеоновские совершили значительный сдвиг в деле развития генерального штаба в европейских армиях, хотя в самый период этих войн генеральные штабы не получили должного использования.

Если признаки генерального штаба наблюдаются с древних времен в виде распределения среди приближенных полководца обязанностей, направленных к помощи и содействию в управлении войсками во время войны (изучение местности, выбор районов для лагерного расположения, наблюдение за порядком на походе, организация охранения, разведки и пр.), то по мере укрепления монархической власти, потребовавшей постоянных армий и усложнения условий снабжения их, потребность в генеральном штабе возрастала. Однако, в период донаполеоновских войн и даже во время наполеоновских войн понятие о генеральном штабе не включало в себя того содержания, которое вложено было в генеральный штаб последующей эпохи, когда он становится одним из элементов капиталистической системы и руководит всесторонней подготовкой к войне.

Под генеральным штабом разумели совокупность всех лиц, осуществляющих управление армией. В генеральный штаб включались все генералы, работники главного штаба армии, дивизионные адъютанты и их помощники, инженеры-географы, главный интендант, начальники артиллерии и инженеров и другие офицеры, в той или иной степени принимавшие участие в управлении войсками.

Таким образом, генеральный штаб того времени представлял собою орган войскового управления, не являясь органом подготовки к войне в широком смысле. Подготовкой к войне обычно занимался монарх со своими  {59}  приближенными, полководец, военные советы или военные коллегии (министерства). Наполеон всегда лично занимался подготовкой к войне и сам работал над картой с циркулем в руках, посвящая в свои планы только наиболее доверенных лиц.

Однако, непрерывные наполеоновские войны в большой степени повышают значение генеральных штабов феодальных монархий, сфера деятельности которых расширяется вплоть до подготовки к войне.

Возникновение генерального штаба, как квалифицированного органа управления войсками во время войны, можно отнести к периоду Нидерландских войн, которые вел французский король Людовик XIV в 1672—1679 гг. В эти войны пресыщенный праздной жизнью Людовик периодически принимал на себя командование армией, но, не будучи грамотным в вопросах военного дела, окружал себя советниками — выдающимися военными деятелями Франции. Советники короля — Тюренн, Вобан, Лувуа, Кондэ, Люксембург — умели преподносить королю разрабатываемые ими оперативные планы как плоды его собственного творчества.

История знает немало случаев, когда неквалифицированные в военном отношении монархи пытались брать на себя или же передавать членам своей фамилии руководство боевыми операциями с целью приобретения полководческой славы и упрочения своей династии. В этих случаях монархи подбирали в качестве советников и работников по управлению войсками наиболее способных людей и тем самым объективно способствовали зарождению квалифицированных штабов и повышению значения их деятельности. Так было в Австрии, когда отдельными армиями фиктивно командовали многочисленные эрцгерцоги габсбургской династии.

Стремившийся к полководческой славе, но чрезмерно малодушный, Александр I не решался принимать на себя командование и только вмешивался в управление, пользуясь советами приближенных.

Современные Александру I «историки», издававшие свои труды по «высочайшему повелению», пытались после неудачного похода Наполеона на Москву и разгрома Наполеона под Лейпцигом, где присутствовал Александр, провозгласить его великим полководцем, «вырвавшим победу из рук Наполеона». Действительность, однако, показывает иное. После поражения русско-австрийской армии под  {60}  Аустерлицем, где вмешательство Александра в распоряжения Кутузова достигло пределов главнокомандования, русский царь, стремительно убегая с поля сражения и заливаясь слезами, сознавался, что не находит в себе «хладнокровия и глазомера полководца». Впоследствии он неоднократно сокрушался сознанием отсутствия у него полководческих дарований, признавая себя «бесполезным для своего народа оттого, что он не в состоянии командовать армией».

Точно так же в франко-прусскую войну 1870—1371 гг. оба враждующих монарха номинально возглавили свои армии. Если за спиной дряхлого 73-летнего короля Вильгельма Прусского стояла главная квартира, укомплектованная наиболее способными офицерами генерального штаба во главе с Мольтке, то не нашедший в себе дарований полководца и не сумевший создать хорошего штаба Наполеон III вынужден был отказаться от главнокомандования, оставаясь при армии только зрителем катастрофических для Второй империи событий.

Особенно ярко выступает стремление Романовых выдвинуть из своей среды «великого» полководца в русско-турецкую войну 1877—1878 гг. Когда генерал Гурко после падения Плевны перешел со своим отрядом Балканы, двигаясь вслед за развалившейся султанской армией к Адрианополю, у Романовых возникла мысль о назначении начальником этого отряда наследника престола, будущего императора Александра III. Предполагалось, что фактическое командование останется в руках Гурко, которого намечалось оставить в отряде в качестве начальника штаба, но слава победителя должна была достаться на долю наследника.

Назначение это не состоялось только потому, что наследник, питая неприязнь к Гурко, настаивал на удалении его из отряда и назначении на должность начальника штаба генерала Обручева, к которому, в свою очередь, питали неприязнь главнокомандующий Николай Николаевич старший и Александр II. Телеграфная переписка между тремя Романовыми затянулась, пока турки, утратив волю к сопротивлению, не заговорили о мире.

Так казенные историки вроде Иловайского не получили возможности провозгласить великим полководцем невежественного недоросля, топтавшегося с Рущукским отрядом на одном месте на всем протяжении войны.

* * *

Развитие генерального штаба во Франции протекала весьма медленными темпами. До революции 1789 г. обычно перед войной назначался генерал-квартирмейстер, или главный начальник штаба, в распоряжении которого состояли колонновожатые, назначаемые в каждую колонну, и военные инженеры-географы для топографической съемки. Кроме того, при генерал-квартирмейстере состоял штат офицеров для выполнения различных поручений по управлению армией. Являясь вторым лицом в армии, генерал-квартирмейстер должен был обладать большим военным кругозором и опытом, знать театр военных действий, а также изучать историю всех войн, которые велись на данном театре, для того чтобы своевременно предложить главнокомандующему совет в смысле использования опыта этих войн. Он должен был заботиться о подготовке подробных планов и карт театра войны, заранее наметив выгодные позиции и удобные места для расположения лагерей. На его обязанности лежали организация походного движения, расположения войск в лагерях, организация охранения и рекогносцировки. Генерал-квартирмейстер давал указания о порядке расположения войск для боя, а также руководил деятельностью армейского интенданта.

Колонновожатые следовали в голове каждой колонны, выполняя свою работу при помощи специально подготовленных проводников, а иногда и местных жителей, поддерживая связь колонны со штабом посредством ординарцев.

Состоящий в штате штаба майор-генерал пехоты всегда сопровождал главнокомандующего, организуя на месте лагерное расположение, охранение, фуражировку и отдавая распоряжения хозяйственного порядка, исходя из указаний генерал-квартирмейстера. В кавалерии эти обязанности выполнял майор-генерал кавалерии.

Непосредственно в войсках существовали дивизионные, бригадные и полковые майоры, выполнявшие функции начальников штабов этих частей.

С началом французской революции лицо генерального штаба резко изменилось вследствие массовой эмиграции офицеров, не желавших мириться с революцией. Еще в период конституционной монархии военный комитет национального учредительного собрания, не питая доверия к королевским офицерам, упразднил генеральный штаб в том виде, как он существовал до революции, и установил 30 должностей дивизионных адъютантов, которые должны были  {62}  выполнять всю работу штабов при помощи штата работников и прикомандированных офицеров. Только в начале войны с первой коалицией в 1792 г. создана была должность начальника штаба армии (chef de l'etat major general), возглавившего всю работу генерального штаба в действующей армии.

По мере углубления революции и усиления эмиграции офицеров последние заменялись в штабах зачастую неподготовленными работниками и даже женщинами, что вызвало крайнее недовольство со стороны реакционных генералов, еще находившихся на службе в революционных войсках. Изменник Дюмурье был крайне возмущен назначением в его армию в качестве дивизионного адъютанта бывшего театрального танцора, которому доверяло революционное правительство.

Постепенно новые штабные работники овладевали несложной техникой штабной работы того времени и в период. Директории стояли на значительной высоте. К этому времени созданы были дивизионные штабы во главе с дивизионными адъютантами, располагавшими штатом работников. Должность вожатого была упразднена.

К 1799 г., когда во главе Франции становится диктатор Наполеон, генеральный штаб французской армии насчитывал в своем составе 850 чел., включая сюда работников-главного штаба армии, штабов дивизий, штабов специальных родов войск, флигель-адъютантов Наполеона, весь генералитет, а также начальников военно-административных, управлений.

Впрочем, дальнейший период наполеоновских войн характеризуется упадком деятельности французского генерального штаба. Всю творческую работу по управлению войсками Наполеон всецело брал на себя, оставляя слишком мало места для инициативы своих генералов и штабов. Функции последних сводились только к передаче приказаний. Упразднив в институте генерального штаба звание батальонного командира, Наполеон лишил молодых офицеров перспектив в смысле продвижения по службе, что привело к массовому переходу их в строй. Наполеон вскоре понял свою ошибку, и производство в звание батальонного командира продолжалось, но большинство офицеров, накопивших навыки в штабной работе, уже были вне генерального штаба.

Недооценка Наполеоном генерального штаба в значительной степени вызвана личностью его бессменного  {63}  начальника штаба — маршала Бертье, бывшего генштабиста королевской армии, склонного больше к выполнению технической стороны управления, чем творческой. Учитывая слабый уровень военного развития Бертье и отсутствие у него широты кругозора, Наполеон, однако, высоко оценивал его огромное терпение, неутомимость в работе, аккуратность в выполнении приказаний и его усилия для поддержания связи с корпусами. В творческом сотрудничестве своего начальника штаба Наполеон не нуждался, а его качества технического работника делали Бертье незаменимым. Бертье неотлучно находился при Наполеоне, докладывая ему поступавшие донесения от маршалов и передавая последним приказания Наполеона, который диктовал ему директивные письма своим маршалам. Об оперативных замыслах Наполеона Бертье обычно не знал. Отсюда — установившаяся у Наполеона склонность к использованию генерального штаба как технического органа управления.

Небрежность в использовании штабов Наполеоном особенно выразилась в 1812 г., когда он поручил офицерам генерального штаба наблюдать за работами по погребению трупов, отравлявших воздух в окрестностях Вильны.

Особым расположением Наполеона пользовались инженеры-географы. Один из них, полковник Баклер д'Альб, являлся постоянным сотрудником Наполеона, наносившим на карту обстановку при помощи флажков.

Впоследствии, во время пребывания на острове св. Елены, Наполеон сам осудил свою систему использования генерального штаба, признав, что недооценка генерального штаба являлась одной из причин его неудач в последние годы империи, а вспоминая Бертье, он говорил: «это гусак, которому я придал вид орла».

Перед походом в Россию штабы начали заполнять представители так называемой «золотой молодежи» из примкнувшей к наполеоновскому двору бывшей королевской аристократии. Являясь лишним балластом в штабах, они загромождали пути специально заказанными для себя богатыми экипажами, в которых они располагались с комфортом. Поход в Россию представлялся им «как шестимесячная поездка на охоту в большой компании».

Не придавая штабу значения как творческому органу, Наполеон тем не менее имел при себе штаб с значительным количеством работников. При Бертье состояло три отдела или департамента с начальниками и их помощниками, при штате от 20 до 30 офицеров. Начальники артиллерии  {64}  и инженеров, а также генерал-интендант имели свои штабы. Помимо того, Наполеон имел личных ординарцев. Общее количество работников при главном штабе Наполеона достигало 160 человек.

Иногда Наполеон имел при себе только походный штаб. Обычно Наполеон совершал походы в карете с большими сиденьями, на которых он во время ночного движения спал. В карете с Наполеоном обычно помещался Бертье или Мюрат. Непосредственно за каретой следовали верхом 20 адъютантов и ординарцев Наполеона и 4 пажа. За ними — конные лакеи, перевозившие карты и документы. Конвой составляли конные егеря, за которыми в некотором отдалении следовали коноводы с заводными лошадьми.

Среди офицеров двое должны были знать местный язык.

Организация генерального штаба в других европейских армиях мало отличалась от французской.

В Пруссии уже в 1765 г. основана была так называемая «дворянская академия» для подготовки офицеров к занятию должностей в генерал-квартирмейстерском штабе. В своих заботах о создании квалифицированного командного состава Фридрих II пошел еще дальше, создав из наиболее способных офицеров военно-научный кружок по изучению военного дела, и к началу войны с французской революцией прусская армия насчитывала значительное количество подготовленных в духе требований фридриховской системы офицеров генерального штаба. Однако, этот дворянско-аристократический институт не сумел разобраться в новых явлениях, выдвинутых войнами французской революции, и продолжал сосредоточивать свое внимание на плацпарадности и внешнем блеске, оставаясь в застарелых формах «фридриховских традиций».

Прусский генеральный штаб, или, как он тогда назывался, генерал-квартирмейстерский штаб, так же как и французский, являлся органом войскового управления, и только в начале XIX столетия делается попытка расширения круга его деятельности. В 1802 г. возглавлявший прусский генеральный штаб генерал-квартирмейстер Массенбах в своей докладной записке королю предложил включить в круг обязанностей генерал-квартирмейстерского штаба разработку планов кампаний. Вместе с тем он считал необходимым хранение в штабе коллекции различных планов кампаний, назначение которых — «выручать менее даровитых людей в случае, если бы они оказались в затруднительном положении».  {65} 

В 1803 г. под влиянием Массенбаха было издано «наставление для службы генерал-квартирмейстерского штаба», которое предусматривало разработку плана войны, изучение вероятных противников, а также изучение позиций на своей территории. Однако, прусский генерал-квартирмейстерский штаб оказался неподготовленным к войне с Наполеоном в 1806 г.

Только после разгрома Пруссии Шарнгорст, ставший во главе военного министерства, на основе социальных реформ в стране провел ряд мероприятий, по укреплению генерального штаба, переименованного из генерал-квартирмейстерского, и расширению сферы его деятельности. В тесном сотрудничестве с Шарнгорстом состоял Гнейзенау, а также Клаузевиц, Грольман и другие ученики его по военной академии (реорганизованной из «дворянской»), где Шарнгорст состоял преподавателем, а затем начальником.

Штабные офицеры, находившиеся ранее в качестве адъютантов при генералах, после создания бригад, дивизий и корпусов распределены были непосредственно в войска, причем для получения права на занятие должности генерального штаба был установлен определенный служебный и даже научный стаж, и наряду с офицерами из феодального дворянства в генеральном штабе появляются представители буржуазии, которые восприняли новую военную систему, приближавшуюся к французской.

Австрийский генерал-квартирмейстерский штаб, организованный по прусскому образцу еще в 1766 г. и комплектуемый из числа окончивших военную академию и прошедших стажировку в войсковых частях, не обнаруживал положительных качеств ни в войнах с французской революцией, ни в наполеоновских войнах. В Итальянскую кампанию, где Наполеон, по утверждению австрийских руководящих генералов, действовал «не по правилам», штабные офицеры слишком мало были осведомлены о силах и группировке французских войск и не «сумели обеспечить связи между раздельно наступавшими колоннами своих войск. Точно так же австрийский генерал-квартирмейстерский штаб оказался несостоятельным в Ульмской и Аустерлицкой операциях.

Усилия эрцгерцога Карла по реорганизации армии и повышению квалификации офицеров немного дали в отношении укрепления австрийского генерального штаба, деятельность которого в эпоху наполеоновских войн была  {66}  весьма бледной. Вообще деятельность австрийского генерального штаба во время войны крайне затруднялась вследствие постоянного запаздывания директив придворного военного совета (гофкригсрата), которому принадлежало высшее руководство операциями.

Начиная с австро-французской войны 1805 г., гофкригсрат утратил значение руководящего органа, превратившись в канцелярию военного министерства.

Столь же бледна была деятельность русского генерального штаба в эпоху наполеоновских войн, благодаря «реформам» Павла I. Генерал-квартирмейстерский штаб организован был в России во второй половине XVIII столетия по образцу западноевропейского. Каждая армия имела одного генерал-квартирмейстера с его помощниками (обер-квартирмейстеры) и нескольких дивизионных квартирмейстеров. В штате генерал-квартирмейстерского штаба армии состояли также «колоножные» офицеры, которые должны были знать язык противника и подбирать проводников из местного населения.

В мирное время работа генерального штаба сводилась к топографической съемке и составлению карт и маршрутов, что совершенно отрывало штабных офицеров от жизни войск. В военное время часть офицеров штаба, помимо колонновожатых, следовала в передовых отрядах, изучая пути и удобные места для лагерного расположения. Одновременно с этим они служили для связи между главнокомандующим и войсковыми частями.

В 1772 г. в России впервые была введена должность начальника генерального штаба, подчиненного военной коллегии (министерству), и через два года управление генерального штаба было переименовано в департамент генерального штаба. Институт этот под руководством Баура — первого начальника генерального штаба — начал приобретать навыки в работе, но вступивший на престол после Екатерины Павел I, в своем стремлении сосредоточить все руководство армией в своих руках, упразднил департамент генерального штаба и создал «свиту его величества по квартирмейстерской части», поставив во главе ее Аракчеева в звании генерал-квартирмейстера.

К 1797 г. «свита» насчитывала в своем составе 37 человек, которые отчасти распределены были по инспекциям, а отчасти работали в учрежденных Павлом «чертежной его величества», выполнявшей картографические работы, и в «депо карт», производившем съемки в пограничных областях.  {67} 

Впоследствии звания обер-квартирмейстера и дивизионного квартирмейстера были восстановлены, и штат «свиты» был увеличен, но среди новых штабных работников было много неопытных офицеров, и во время кампании Суворова в Италии русский генеральный штаб, по настоянию австрийского гофкригсрата, никакой роли не играл; русско-австрийская армия Суворова обслуживалась малоквалифицированным австрийским генерал-квартирмейстерским штабом с Шателером во главе. Непосредственно в русских войсках распоряжения писались в виде записок состоявшим при Суворове дежурным генералом или кем-нибудь из других офицеров.

Организация генерального штаба, созданная Павлом, продолжала существовать и после его смерти, до 1810 г., когда произведена была реорганизация, приблизившая русский генеральный штаб к французскому образцу.

Специальных учебных заведений для подготовки офицеров генерального штаба не существовало, и только в 1815 г. учреждено было «Московское учебное заведение для колонновожатых», а в 1832 г. открыта была военная академия.

Опыт наполеоновских войн показывает, что генеральные штабы европейских армий не стояли на большой высоте и не сумели в достаточной степени обеспечить управление своими армиями, однако, опыт этих войн дал большой толчок дальнейшему развитию службы генерального штаба.